Алиса Багдонайте: Алиса, привет! Спасибо большое, что ты согласилась стать первым резидентом Фонда искусства «Голубицкое». Я понимаю, что это вообще очень сложно – быть резидентом чего-то, что только начинается, у чего есть только приблизительные очертания. Расскажи, пожалуйста, почему ты согласилась, и как ты себе это место представляла, и как оно стало раскрываться в реальности.

Алиса Йоффе: Спасибо вам за доверие, быть первым резидентом – это ответственная миссия. Когда ты пригласила меня, я подумала – это место имеет большое политическое и социальное значение: море, Керченский пролив, полуостров Крым, Таманский полуостров, где мы сейчас находимся. Археологические раскопы, музеи, пляжи, туристический отдых. Мне было интересно узнать, как живет Таманский полуостров после того, как Крым стал частью России.

А.Б.: Для меня было очень важно, как изменился весь процесс с того момента, как ты оказалась здесь. Для меня такой демаркационной линией была твоя презентация для сотрудников винодельни «Поместье Голубицкое», где мы находимся. Потому что это было первое знакомство и с деятельностью Фонда, и с первым резидентом. Впервые на этой территории был художник как полноправный житель этого места, и я увидела контакт, я увидела, как образы, которые у тебя возникают, находят отклик и реакцию. И одновременно, ровно до этого момента, в наших телефонных разговорах, перед тем, как ты сюда приехала, я помню довольно статичную конструкцию, которая должна была здесь оказаться. Расскажи про это изменение: от изначального образа к такой топографии, о проявлении твоего интереса из изначальной задумки. Почему ты приходишь к «Таманскому дневнику», что на твое решение повлияло?

А.Й.: Да, у меня была идея сделать проект с тем, что я нарисовала ранее. Я рисую в IPhone, путешествуя из одного места в другое, и показываю свой архив там, куда приезжаю. В «Поместье Голубицком», на встрече с работниками винодельни, показав одну из зарисовок археологического раскопа, я увидела, что заведующая лабораторией винодельни узнала место, которое я нарисовала, и я почувствовала связь и решила взять на себя ответственность нарисовать это место, чтобы человеку, который живет здесь, было интересно смотреть выставку. Я начала работать с местным контекстом. Приехав с эскизами инсталляции, я обнаружила очень яркую местную фактуру: надувные матрацы и круги, огромное количество брелоков, магнитов, полотенец и купальников, я изменила план экспозиции, выбрав аскетичный формат картины. Живописи здесь крайне мало. На полуострове ты встретишь не картинную галерею, а, скорее, историко-археологический музей – в Тамани, в Темрюке, в Анапе, в Керчи.

А.Б.: Мне хочется узнать, как у тебя выстраивался контакт с местными. Я знаю, что первым местом, куда ты отправилась, был археологический раскоп, и, собственно, из этих раскопов ты уже не вылезала. Какие у тебя были основные локации, кого ты там встречала, что тебе запомнилось больше всего, что ты решила включить в выставку и в каталог, а что, наоборот, осталось на заднем плане и почему?

А.Й.: У меня много зарисовок. Есть «Дневник винограда», его я закончу позже. Первым делом я поехала рисовать раскоп в Фанагории и встретила Евгения Жулая, сотрудника научного центра «Фанагория», он проводил экскурсию по раскопу. Рассказав Евгению о проекте, я просила рекомендаций. Он направил меня к Александру Демченко, научному сотруднику Темрюкского историко-археологического музея, а Александр познакомил меня с коллекцией музея, которому в этом году исполняется 100 лет. В 25 километрах от Фанагории, в сторону Крыма,находится Тамань, там раскопки городища Гермонасса-Тмутаракань. И далее, через Крымский мост, – Царский курган в Керчи. А в сторону Анапы – Темрюкский историко-археологический музей.

А.Б.: В резиденции в «Заре» художник должен был обращаться с условно новой городской тканью, которую, в принципе, довольно легко осмыслить, которая была знакома, потому что это территория, которая была колонизирована начиная с конца XIX века. Поэтому мы видим архитектуру, которая нам знакома, советскую. Мы видим кусочек Арбата, всем нам известного, и мы до всего можем дотянуться руками. Как ты чувствуешь себя на территории, где много слоев и где тебе приходится на одной поверхности экрана телефона изображать символы, которые относятся к сегодня, вчера, позавчера, а также к дохристианским временам? Вообще, есть ли в этом путешествии во времени, через эпохи, какая-то особенная ответственность для художника?

А.Й.: Ответственность есть всегда. Я назвала свое путешествие «Таманский дневник», его я представила в виде последовательности холстов. На стене справа – десять вертикальных картин в формате истории из Фейсбука, на стене слева – две панорамы.

А.Б.: Сториз.

А.Й.: Сториз, да. Ты можешь перелистывать и видеть, как один друг находится в одной локации, а другой поделился фото из другой. Я показываю десять историй. С раскопом в Фанагории на уровне семи метров, раскоп из городища Гермонасса-Тмутаракань на уровне 13 метров, а материк на уровне 16 метров. Встреча с Сергеем Остапенко, научным сотрудником и заместителем директора научного центра «Фанагория», который рассказал о работе научного центра. То есть все это параллельно происходит. А в сквере имени Лермонтова женщина заплетает косички девочке со смартфоном в руке. На противоположной стене два панорамных полотна, составленных из восьми квадратных холстов каждый, как мозаика в Инстаграм. Панорамы показывают посетителей Военной горки, позирующих на танках и автомобилях эпохи Второй мировой войны. Слева от танков изображен пляж в поселке Кучугуры. Там люди плавают и отдыхают. Я хотела показать расслабленное состояние отдыха против военной техники.

А.Б.: Состояние мира и войны.

А.Й.: Ну да.

А.Б.: Конечно, это надо видеть, но я еще раз повторю вопрос. Если мы исключим выставочную композицию,какие сюжеты ты хотела оставить на потом? Почему что-то вышло на первый план, а что-то нет, и что с этим материалом будет происходить дальше?

А.Й.: Мой архив цифровых произведений включает много изображений музейных экспонатов. В газете, которую мы издали к открытию, есть экспонат из Темрюкского историко-археологического музея. Это Синдское надгробие в форме женской фигуры. В газете изображение есть, а на выставке его нет, не подошло по формату, не вертикальное. Также у меня есть зарисовки виноградников и портреты сотрудников винодельни. Я наблюдала за тем, как работают лаборанты и работники цеха, видела, как созревает виноград. Это параллельная история. Это «Виноградный дневник», у которого будет своя жизнь. Мы хотим с Евгенией Романовой, главным виноделом по тихим винам, сделать эксклюзивную бутылку, ограниченного тиража, с рисунком на этикетке, а также с авторской пробкой.

А.Б.: Как ты себя чувствуешь по этому поводу? Это вообще возбуждает работать на новой поверхности?

А.Й.: Мне интересна идея сотрудничества с виноделом, потому что я вижу, что Евгения занимается виноделием страстно. Она живет виноградниками, внимательно следит за их ростом, выезжает на пробы и, определив момент, выходит ночами на сбор, чтобы сохранить низкую температуру ягод. После отжима виноградный сок отстаивается в цистернах, стремительно меняя вкус. Это интересный и красивый процесс. Это своего рода живопись, только с помощью других средств.

А.Б.: Я забыла, о каком запахе шла речь, но помню, как Евгения Романова отметила твое обоняние.

А.Й.: О запахе осенней листвы? Виноградники пахнут особым образом, потому что сухие листья опадают и, разлагаясь, источают сладковатый запах гниения. Я запомнила вкус сока зеленого винограда после двух дней отстаивания в цистерне, он приобрел цитрусовый аромат, а по вкусу напоминал зеленый чай.

А.Б.: Хотела последнее спросить. Расскажи о своих путешествиях, ты же была в других резиденциях и много путешествовала вообще по миру. У тебя было много работ в новом контексте, в новой ситуации какой-то. И как среди этих путешествий выглядела твоя резиденция в Фонде, что бы ты хотела посоветовать человеку, который здесь первый раз оказывается, в отличие от, например, нижегородской резиденции, где ты была, и западноевропейских твоих проектов? Чего нужно ожидать, на что нужно смотреть в первую очередь? Где, возможно, есть какие-то подводные камни?

А.Й.: В музеях можно познакомиться с артефактами, обнаруженными на местных раскопах, в то время как рядом с музеем работают археологи: копают, находят, чистят и поднимают новые артефакты, будущие экспонаты музея. Все происходит на фоне прекрасного пейзажа. Раскопки – то место, куда рекомендую поехать новому резиденту. Потому что здесь можно познакомиться с археологией. Конечно, отдыхающие оставляют яркие впечатления. Здесь красивые и вкусные фрукты. Особое место – виноградники. Плоды разных сортов различаются: есть виноград, который имеет очень крупные редкие ягоды, есть сорта с ягодами мелкими, плотно растущими, они от высокого давления воды, созревая, давят друг друга, а бактерии, живущие на поверхности ягоды, попадая внутрь,производят брожение.

В «Поместье Голубицком» красиво. Из домика резидента открывается вид на море. Художник может сидеть в своей мастерской и видеть, как берег поворачивает. Это интересный ракурс, который позволяет наблюдать волну в профиль. Ты не перед морем находишься, когда волна накатывает на тебя, а смотришь сбоку и видишь, как волны прибивает к берегу и откатывает от берега.

А.Б.: Последнее. Зачем тебе это? Что это тебе дало? Наполнило ли тебя чем-то, что ты увезешь с собой? Изменило ли это что-то навсегда?

А.Й.: Здесь я познакомилась с новыми людьми разных профессий, работающими с разными материалами. Это был новый опыт сотрудничества и обмена опытом с возможностью понять, чем жили и живут другие. И это самая большая ценность моего таманского путешествия.