Мы рассматриваем фикции с очевидным пространственным аспектом, которые прослеживаются в географическом воображении. С этой целью мы вводим новый термин — «геофикции». Это фикции, в которых географический объект находится в центре повествования. Фикции будущей войны в подавляющем большинстве случаев являются геофикциями. Мы можем отнести любое географическое воображение или модель к геофикциям, поскольку они прежде всего существуют в феноменологическом пространстве.
Российский географ Дмитрий Замятин создал «пространографию» — практику, в которой он помещает черные псевдокаллиграфические формы, выполненные в традиционном стиле западного метода организации городского пространства, поверх карт российских городов. Таким образом он одновременно противопоставляет и объединяет две системы воображения пространства и указывает на гибридную западно-восточную или евразийскую идентичность российских пространств.
Этот постмодернистский подход пропагандирует концепцию множественности пространств — веру в силу географического воображения и, соответственно, в создание альтернативных воображаемых пространств с целью трансформации «реального» пространства. Безусловно, такие усилия могут быть не только дискурсивными. Многие активистские фермерские проекты, такие как Sangwoodgoon, нацелены на реализацию желаемого социально-пространственного порядка в малых масштабах с целью дальнейшего преобразования мира к лучшему. Девиз проекта — «где каждый наш шаг лечит мир» — кажется довольно мессианским. Но трансформация мира начинается с небольшого клочка земли, своего рода островка с желаемой социальной структурой, который обещает стать колыбелью лучшего будущего для всех нас.